Иногда я думаю, что Россия — это настолько выжженное террором и конформизмом поле, что хоть пиши здесь про панк, хоть не пиши, что играй его или не играй, всё бесполезно. И ничего здесь не будет, потому что Янка спела и умерла, Летов спел и умер, «Pussy Riot» станцевали на могиле апостольских ценностей и ничего не добились. По поверхности болота прошла рябь, Брежнева спустя несколько уже неактуальных итераций сменил Путин, всё осталось по-прежнему. И всё-таки пару раз случалось так, что искусство уходило в народ и выживало, несмотря на репрессии и равнодушие. Одной из таких панк-групп, оставшихся в живых после смерти, является московская группа «Зебры», название которой никому ничего не говорит, но одну из её песен, ставшую «дворовой», знает не одно поколение подростков.
История этого коллектива коротка и банальна. Группа «Зебра» или «Зебры» (можно встретить оба варианта) появилась в 1979 году в стенах медицинского института, при военной кафедре, где ей удалось найти пристанище в старой пыльной каморке под лестницей. Любительский «лирико-патетический» репертуар, типичный для советских студенческих ВИА, разбавлялся патриотическими агитками, с которыми ребята даже как-то выступили на V Всесоюзном интернациональном фестивале политической песни. Своё собственное творчество «Зебра» исполняла «в школах и на свадьбах», не имея почти никакой связи с московским рок-андеграундом.
К сентябрю 1982 года музыкантов окончательно начинает тошнить от карьеры комсомольского ансамбля, в результате чего кардинально меняется состав и стиль. Коллектив покидает её основатель, клавишник А. Рындин. На первый план выходят басист Николай Миронов и гитарист, врач-психиатр Олег Ухов — автор большинства песен. «Зебра» формулирует своё новое кредо сначала как панк-рок, а потом как «бунт-рок» — ибо, по их мнению, тот, кто назвался панком, тот «позёр и эгоцентрист». Естественно, перемена курса привела к разрыву с военной кафедрой. Музыкантов приютили коллеги из других групп. Состав «Зебры» пополнился клавишником Вадимом Каровым и — внимание, мы к нему ещё вернёмся! — поэтом, вокалистом и барабанщиком Сергеем Спектором. Группа приступила к репетициям, скромно говоря, что «самый реальный план — вести дальнейший поиск гармонии между музыкой, текстами и жизнью, не искажая действительности, порой гнусной, почти всегда лицемерной. И мы хотим, чтобы нам, да и вообще всем людям, было по душе (хотя бы отчасти) всё, что нас окружает: ведь жизнь — одна, и нужно бороться с теми, кто нам её отравляет».
Бороться за право «поиска гармонии» приходилось отчаянно. Запоминающийся случай, о котором впоследствии рассказывал Сергей Спектор, случился 10 ноября 1982 года. В этот день «Зебра» репетировала в небольшой комнатке на втором этаже спортзала Московского медицинского стоматологического института им. Семашко. Прямо во время исполнения песни «Мерзкие скоты» с улицы послышались матерные вопли, в окно влетел кирпич. В помещение ворвались дружинники, началась драка. Оказалось, что причиной «проверки» была смерть Леонида Брежнева. После потасовки у музыкантов были серьёзные проблемы на местах учёбы.
После участия в нескольких неофициальных концертах музыканты становятся героями прессы. О них пишут в самиздатовском журнале «Ухо», ими интересуются журналисты «Нью-мюзикл экспресс» и «Лайф». Согласно журналу «Ухо», «Зебры» выступали 24 апреля 1983 года со С. Змиевским («Футбол») и Алексеем Рыбиным («Кино») и произвели сильное впечатление на большинство слушателей, хотя это и был их «первый нормальный сэйшен после двух лет свадеб, похорон и танц-вечеров на родном заводе». И. Монахов отмечает: «гибрид хард- и панк-рока с традицией В. Высоцкого, то есть «Зебра», мог родиться только на задворках большого города». Илья Смирнов: «В какой-то момент «панками» стали называть себя все, кому не лень, включая Майка Науменко. С несколько большим основанием это определение применялось к радикальному крылу рок-движения, к таким группам, как «Футбол», «Зебра», «ДК» («Весёлые картинки»), но радикализм их проявлялся, опять же, не в матерщине и эксгибиционизме, а в более откровенной и агрессивной общественной позиции. Там, где Гребенщиков прибегал к метафорам («в табачном производстве все борются за власть…»), Олег Ухов («Зебра») называл вещи своими именами».
По словам Андрея Бурлаки, в 1985 году «после усиления антироковой кампании в стране следы группы потерялись», и Олег Ухов, якобы, собрал новые группы — сначала панк-металлическое «Поле чудес», а с весны 1987 г. — «Красный крест». Судя по всему, это было не совсем так — «Поля чудес» в реальности не существовало, а «Красный крест» был создан намного раньше и существовал одновременно с «Зебрами». По словам Сергея Жарикова (группа «ДК»), ещё зимой 1983 года на окраине Зеленограда прошёл «легендарный московско-ленинградский панк-фестиваль», где «из известных» были «Зебры» и «Красный Крест» Олега Ухова. Тот же Жариков сообщает, что альбом группы «ДК» «Вошь» записывался осенью 1984 года с использованием аппаратуры Олега Ухова из «раздавленного гебистами» «Красного Креста».
В словах Жарикова о репрессиях против рок-музыкантов нет преувеличения. В мае 1984 года власти осуществили внесудебную, если так можно выразиться, массовую депортацию творческой интеллигенции Москвы. Чтобы упростить себе задачу, всех неугодных вызвали в городской военкомат (а не в районный, как это бывало обычно), назначив местами прохождения службы Дальний восток, Сибирь и другие традиционные места ссылки. Олег Ухов пытался спасти объявившего голодовку художника Константина Звездочётова, участника панк-группы «Мухоморы», но не успел, так как художника сначала насильно отправили в больницу, а оттуда — на Камчатку, в стройбат. Оставшийся в Москве Ухов начинает выступать на подпольных квартирниках.
О новом проекте Ухова известно совсем мало — кроме того, что он был ещё радикальней «Зебр» и репетировал в подмосковном посёлке Мосрентген. Кроме Ухова в «Красном кресте» приняли участие гитарист Сергей Апрелов и барабанщик Борис Афанасьев. Эти два человека были хорошо знакомы: после возвращения из армии в 1983-1984 вместе играли в группе «Календарь», в 1985-1986 в группе Алексея Дидурова «Искусственные дети», а после «Красного креста» продолжили выступать в 1989-1992 гг. в группе «День седьмой», и с 2009 года — в «Четвёртом измерении». На бас-гитаре в «Красном кресте» играл Олег Горячев (позднее — «Мурзилки»).
Согласно ряду источников, группа якобы сумела легализоваться, прикрепившись к Свердловской филармонии. Однако, это ошибка. Состав музыкантов «Красного креста», принявший участие в третьем фестивале Свердловского рок-клуба в 1988 году, не имеет никаких совпадений с группой Олега Ухова. Чтобы убедиться окончательно, я разыскал бывшего басиста «Красного креста» Аркадия Богдановича, который подтвердил, что к «одноимённой группе из Подмосковья» свердловчане отношения не имеют. Кроме этого, в 2000-х годах появилось ещё две группы под названием «Красный крест», одна из которых исполняла панк-рок, а другая — хип-хоп.
Сохранилось два альбома московского «Красного креста» — «В поле чудес» (1987) и «Работяга» (1989). Одни названия песен говорят о многом: «Скорей бы коммунизм», «Я работаю в морге». А вот цитата из песни: «На небосводе вспыхнут звезды, как огоньки иллюминаций, под эти праздничные грезы займутся люди мастурбацией. На избирательном участке получат нужные проценты, отложат в сторону бумажки потенциальных диссидентов». Звук «Красного креста» был грязным и вполне «панк-металлическим» по советским меркам. Обстоятельства, при которых в 1989 году группа распалась, а Олег Ухов пропал из чьего-либо поля зрения, по имеющимся слухам и сплетням установить совершенно невозможно.
Однако вернёмся к «Зебре». Единственный самоназванный альбом группы был записан то ли в 1983, то ли в 1984 году с уникально низким качеством звучания. Среди немного наивных эпатажных песенок («Девушка, где здесь туалет?», «Мерзкие скоты», «Паранойя») есть одна, которую исполняет не Олег Ухов, а её автор — поэт и барабанщик, профессиональный врач Сергей Спектор. И эта песня пережила десятилетия. Её и сейчас поют во дворах по всей стране, не имея ни малейшего понятия, кто автор ставшего бессмертным хита.
Ребята и девчонки
Копаются в песке,
А я стою в сторонке
В печали и тоске.
Опять дрожат колени,
Ведь я совсем не сплю —
Мой папа шизофреник,
но я его люблю!
Над ним смеются дети,
Когда он во дворе.
«Он лучше всех на свете!» —
Твержу я детворе.
С ним очень трудно маме,
Но он не виноват,
Что стукнулся о камень
Семнадцать лет назад.
То лезет с кулаками,
То песенки поёт,
Вчера признался маме,
Что он сиамский кот,
Мотался по карнизу
На пятом этаже
И всех соседей снизу
Ругал на букву «Ж».
Не ходят к маме гости
Уже давным-давно,
И даже дядя Костя
Не лазит к ней в окно.
Отец шофёр у Капы
У Эдика грузин
У Юрика три папы,
А я совсем один.
Отстал я от программы,
И двойкам нет конца
Директор вызвал маму,
Сказал, что я в отца,
Что я тупой, как веник,
Что всем подряд грублю,
Мой папа шизофреник,
Но я его люблю!
Интересно было бы узнать, что сейчас делает Сергей Спектор, но это почти невозможно. Известно лишь, что в 2008-2010 годах он играл на ударных в группе «Комедия Рок». Также неясно, чем занимается Олег Ухов — от коллег удалось узнать лишь очевидное, что он «покинул шоу-бизнес». Однако, я не теряю надежды когда-нибудь найти этих людей и расспросить о том, что происходило во времена их юности.
В заключение — один из народных вариантов песни с дополнительным куплетом, которого у Сергея Спектора написано не было.
{youtube}-kVGmgVQYME{/youtube}
Comments are closed