Книга Алексея Караковского “Рок-н-ролльный возраст” впервые вышла ещё в 2007 году, но сейчас автор готовит новое расширенное издание. Каждый вторник мы публикуем серию отрывков из этой книги, посвящённых неформальным путешествиям по миру. Очередная глава – про Вологду.
Группа «Происшествие», в составе которой я играл уже три года, в начале 1998 года переживала смену состава: флейтистка Лиза перешла на бас-гитару, плюс к этому в коллектив пришёл клавишник Максим Никитин. И тут нам предложили сыграть в уже знакомой Вологде на Всероссийском фестивале памяти Александра Башлачёва — близилось десятилетие смерти музыканта. Оказывается, это в который раз сработала оставленная в предыдущий приезд наша кассета, записанная на студии Рок-лаборатории. Отказаться было нельзя, и мы поехали. Кроме Макса и Лизы вместе с нами в Вологду отправилась также бывшая вокалистка «Происшествия» Аннушка Гришина, соскучившаяся по новым ощущениям. Помимо всего прочего, мы везли в Вологду новую, нарочито фрейдистскую песню «Дивный новый мир», ещё не отрепетированную, но очень задорную:
Водопроводчик гнёт трубу, в токийском метро жара,
Все это было наяву — особенно, рано с утра,
Он держит крепкою рукой отбойный молоток,
Красы исполнен неземной — Конфуций или Бог?
В Вологде нас приняли очень тепло; выяснилось, что мы — единственная московская команда, добравшаяся до города. Кроме того, из Питера приехала группа под названием «Анти-ДДТ», о которой никто ничего так и не узнал, так как ребята вошли в зал в разгар концерта, свалили свои вещи возле сцены и тут же заснули прямо на них молодецким пьяным сном.
Играли мы первыми, и наша музыка вологжанам понравилась. Местные музыканты крайне эмоционально нас поддерживали, да и нам они оказались эстетически близки. «Отделение Локомотивного Хозяйства» Романа Дёмина оказалась отличной акустической группой, а их песня «И это называется жизнь» запомнилась мне на долгие годы. Кроме того, мне приглянулись стихи начинающего, но страшно амбициозного поэта Даниила Файзова, сделавшего впоследствии в Москве карьеру культуртрегера.
После выступления местные журналисты пытались взять у нас интервью, но мы не очень поняли, что они хотели от нас услышать. Кто-то из них безуспешно пытался обвинить нас в связях с нацистами — видимо, из-за моего любимого берета с эмблемой вертолётного спецназа полиции штата Южная Каролина. Само предположение было для меня оскорбительным, и я едва не наговорил в ответ гадостей. Впрочем, пора было на поезд, и ближе к концу концерта мы отправились к вокзалу в компании провожающих нас вологодских музыкантов из группы «Тригон».
К сожалению, я начисто утерял след тех ребят, с которыми мы тогда общались. На память о Башлачёвском фестивале я сохранил афишу, которая ещё долго висела у меня дома.
В 2010 году вологжанка Лена Смиренникова познакомила меня с вологжанином Антоном Чёрным. Как и в случае с Леной, невероятно энергичной и активной девушкой, Антон выглядел противоположенностью своей фамилии — он оказался блондином. В Вологде он занимался организацией фестиваля с необъяснимым названием «Плюсовая поэзия». Подружившись с Антоном, мы были приглашены на фестиваль — вместе с участниками ярославской поэтической тусовки. При наличии машины и желания ездить по стране эта поездка не казалось невозможной. В нашей жизни начался новый этап: с того момента, когда Наташа Караковская села за руль старенького «Renaut Megane Break» (позднее мы сменили его на также вполне заслуженный «Ford Maverick»), автостоп отошёл в прошлое: теперь мы сами выбирали свои трассы.
13 ноября мы отправились в Вологду. Эта поездка, как и выступление 1998 года, получилась удачной: не припоминаю второго концерта, где у меня получалось бы на гитаре абсолютно всё. Правда, раздражала московская поэтическая алкашня, таскающаяся из города в город и не имеющая никакого представления о приличиях в публичных местах, но мы старались держаться от неё подальше. В тот же день я подыграл на гитаре ярославцу Владимиру Столбову, а после выступления мы поехали в гости к Лене Смиренниковой, работавшей в оргкомитете фестиваля.
Возвращение домой было совершенно экстремальным: Наталья вела нашу «Renault» в сплошном тумане, ориентируясь на габаритные огни легковой машины, идущей в десяти метрах от нас. После тяжелейшего участка пути по Вологодской области нам пришлось остаться на ночь в Ярославле, но уже с утра я был в Москве и спешил на телестудию Интернет-канала «SeoPult-TV». Там я рассказывал о своём сайте «Исчезнувшие города», ставшем финалистом престижной Премии Рунета.
В декабре 2010 года мы с Натальей Караковской снова планировали съездить с гастролями в Вологду, чтобы представить уже большую сольную программу. Отыграв небольшой концерт в клубе «Московское время», мы стали готовиться к поездке, но тут начались внештатные ситуации. Сначала мне позвонил гитарист Алексей Шмелёв и сказал, что намеревается отойти от музыкальных дел — на ближайшие полгода у него были другие планы. Его уход из «Происшествия» не обеднил музыку (мы даже не стали никого искать взамен), но стал потерей в психологическом плане: всё-таки Лёха очень вовремя поддержал нас в начале года, когда у нас толком не было состава. На бас-гитаре в этот период с нами играл бывший участник «Джаз-оркестра памяти Сальери» Александр Вишнёв, а на аккордеоне — его жена Альбина.
Примерно тогда же стало понятно, что перкуссионист Дмитрий Бебенин в связи с работой в университетской библиотеке по-прежнему невыездной, а Юра Баркан, удачно подыгравший на фестивале «Зиланткон», буквально неуловим. Я решился дать объявление о поиске сессионного музыканта. Единственным откликнувшимся человеком стала Екатерина Романова — автор песен родом из Калуги, живущая в Москве. После единственной репетиции стало понятно, что у нас вполне сносное музыкальное взаимопонимание, но доехать до Вологды «Происшествию» в этот раз оказалось не суждено. Причиной стала автомобильная авария, которая с нами произошла чуть ли не в центре Ростова Великого. Случившееся я, по обыкновению, довольно подробно изложил в своём блоге:
Мы как-то сами ни хрена так до сих пор и не поняли, как такое могло произойти (хотя в снежной каше, конечно, может быть всё, что угодно). Стартуем со светофора, не успеваем не то что набрать скорость — вообще только и сделали, что тронулись с места. Тут машину заносит, и она полностью теряет управление. Натка только и успела, что вывернуть руль со встречной полосы, куда нас несло. В итоге, мы въезжаем по сугробу на отбойник как на трамплине и замираем — передние колёса болтаются в воздухе, задние — в сугробе. Снизу пологая горка и метрах в пяти жилой дом. Крепкий. Как выяснится позже, это положение окажется стабильным: машина накрепко зацепилась дном за отбойник, и просто толкнуть её было невозможно. Но вылезали наружу мы с опаской.
Мы с Шуриком первым делом побежали в банкомат за деньгами. Когда не знаешь, что делать, лучше всего сначала найти денег. По дороге забежали в магазин автозапчастей, где через третьи руки узнали телефонный номер эвакуатора, подразумевая под ним кран (кто ж знал, что в Ростове таких нет, да и большой домкрат — единственный на все местные службы спасения). Вернувшись, мы увидели наших женщин окружёнными толпой желающих помочь мужчин. Энергичные попытки поднять машину на руках ни к чему, естественно, не привели. Тогда ребята из местного ГАИ пригнали коммунальные службы и сделали процесс подъёма машины более упорядоченным, но дело шло очень туго — попробуй, воткни домкрат в снежную кашу. Кроме домкрата было две запаски от ЗИЛа и три доски, которые наши помощники-спасатели пытались подложить под колёса. Натка мимоходом спросила: «Вы коммунальщики?». «Нет, чище!», — ответили ей.
В общем, часа через полтора-два машина всё-таки сошла по доскам с отбойника, как корабль со стапелей. Внешних повреждений не было, но ликовали мы недолго: проехав метров двадцать, машина стала трястись и скрипеть, как лихорадочный больной. Тут-то и пригодился телефон эвакуатора… При подъёме машины (мы сидели в это время в салоне) Шурик вдруг заявил: «Поедемте в нумера», и все захохотали. Так и ехали в машине, водружённой на эвакуатор — удивительнейшие ощущения, доложу я Вам. На СТО быстро выяснилось, что мы свернули в лепёшку подвесной подшипник — именно он принял в себя удар об отбойник. Минут за десять его отогнули обратно, после чего машина, как нам показалось, повела себя более-менее надёжно. Мы решили, что раз до Вологды доехать уже всё равно не получится, то надо хотя бы прийти в себя, и пошли перекусить в местный ресторан. Было очевидно, что мы легко отделались…
Но и это было ещё не всё. Ехали мы, понятное дело, не быстро. После Переславля нас остановило ГАИ: на трассе столкнулись четыре машины и автобус. Одна из машин была смята в консервную банку (водитель остался жив и только сильно расшиб себе лицо). Нас с Шуриком попросили быть понятыми… На обратном пути мы сошлись на следующей версии: Провидение очень не хотело, чтобы мы добрались до Вологды, остановило нас в Ростове, а под Переславлем убедительно показало, что могло грозить нам по дороге, если бы мы всё-таки продолжили путь.
Кстати, за всю мою жизнь это был первый мой концерт, на который я не приехал — пусть и не по своей вине. Долг удалось вернуть спустя три года: 3 ноября 2013 года мы с группой «Происшествие» сыграли в Вологде на литературном фестивале «Плюсовая поэзия» — том самом, где я когда-то уже выступал с Наташей Караковской и ярославским музыкантом Владимиром Столбовым. Как и в тот раз, я, можно сказать, навязался вологжанам, но это пошло на пользу и им, и нам. В это время мы уже довольно давно выступали стабильным составом: в группу вернулся один из её основателей басист Миша Гусман, кроме того в «Происшествии» играли клавишница Катя Гервагина, десятилетняя валторнистка Арина Филипенкова и перкуссионист Алексей Старчихин.
Мы поехали в город разными дорогами: Филипенковы на одной машине, Гусман и Катя на другой, а мы с Викой Сушко и Лёшей Старчихиным на поезде. Организаторы помогли нам снять на время фестиваля огромную четырёхкомнатную квартиру. Жилище оказалось раздолбанным: дверной замок работал как хотел, и поэтому кому-то из нас постоянно приходилось находиться дома. Лёше достался для ночёвки девичий будуар с розовыми обоями. Дверь будуара была вырвана с корнем — видимо, когда-то сюда ломились обезумевшие от страсти поклонники. Погода выдалась довольно тёплая для ноября, но всё равно не очень-то располагала к прогулкам. Тем не менее, мы постарались взять от жизни всё, что только можно, и без конца шлялись по городу.
В первый день мы съездили с фестивальной группой в музей деревянного зодчества Семёнково, где помимо обычной программы посетителей завели в крестьянскую избу и предложили сбить знаменитое вологодское масло. За ручкой маслобойки сменилось несколько желающих, в том числе наша Арина. Масло, порождённое совместными усилиями, оказалось очень вкусным. Деревянные избы Русского севера нам с Викой так запомнились, что мы их ещё долго обсуждали, а когда следующим летом попали в музей деревянного зодчества под Костромой, там мы себя чувствовали уже просто знатоками.
Ближе к вечеру дело дошло до презентации «Контрабанды», проходившей в научно-технической библиотеке. К этому поводу у нас с Викой был заготовлен замечательный пи-ар ход: я привёз из Москвы три ящика не распроданных книг.
— Мы хотим доказать любовь к литературе на деле — эти книги мы привезли в подарок фестивалю, — пафосно заявил я. После этого два ящика из трёх ушли мгновенно.
Погода была пасмурной, и мы гуляли по городу под постоянной угрозой дождя. Литераторы, как обычно, безбожно пили — но, в основном, в своей компании. Мы же спокойно репетировали и ждали своего выхода на сцену Дома актёра.
На месте меня ждал старый приятель — Рома Дёмин, с которым мы вместе выступали в Вологде ещё в 1998 году на фестивале памяти Башлачёва. Я уже хотел предложить Роме спеть что-нибудь с нами, но он на радостях переборщил с алкоголем, и джем был отложен куда-то в неопределённое будущее.
Аппаратура была разношёрстная и малопригодная для выступления большой группы. Мы привезли из Москвы всё, что у нас было. На ходу пришлось перепаивать провода, идущие к пульту — к счастью, Гусман не потерял сноровки с девяностых годов. Нас поставили как бы «на разогрев», в начало, но задержка с началом концерта привела к тому, что к моменту нашего выхода на сцену зал уже был основательно забит. Большинство слушателей было из Вологды, но несколько человек приехало также из Череповца, Ярославля, Санкт-Петербурга и Москвы.
В общем-то, мы не сделали ничего особенного, просто хорошо и уверенно сыграв то, что готовили специально для этого концерта — «Кафе Цветы», «Танцевать!» и даже «Русский ковчег», посвящённый затопленному городу Молога. Другое дело, что сами вологжане работали совсем в другом жанре, не предполагающем таких, как у нас, инструментальных аранжировок. То ли из-за нашего старания, то ли из-за того, что мы играли нечто непривычное, слушатели были в полнейшем восторге. Филипенков уверял, что слышал примерно такой обрывок разговора: «Зачем москвичей поставили в начале и на полчаса, после них играть невозможно, лучше бы в конце — и на час». В итоге мы сыграли даже трижды — второй раз мы вдвоём со Старчихиным представили песни «Междометия», а третий раз был уже после отключения аппаратуры, когда я неофициально спел несколько песен на «бис» для тех, кто не успел к началу. В общем, это был хороший вечер.
В последний день я успел закрыть ещё один должок, спев для своей вологодской подруги Лены Смиренниковой песню под названием «Скорость» — персональное ей посвящение. Исполнение было заснято на телефон питерским режиссёром-сценаристом Жанар Кусаиновой — на фоне старинного деревянного особняка. принадлежащего когда-то местной дворянской семье.
Мы ехали домой в приподнятом настроении. Филипенков рулил стареньким «москвичом», я, Вика, Арина и Катя Филипенкова плотно заняли пассажирские места. Всю дорогу мы разговаривали о творческих планах. Игорю хотелось как-то помочь раскрутке группы, в которой играла его дочь. Именно в тот момент зародилась идея проекта РУФО — сервиса по продвижению музыкального творчества. Несмотря на то, что из всего задуманного Игорь реализовал в лучшем случае, процент, а ещё процентов пятьдесят реализовали проекты типа MySpace и Kroogi, его деятельность ощутимо нам помогла. Базой для него стали фестивали «Контрабанды» и выпущенная нами серия дисков «История андеграунда», прямо-таки пестрившая талантами.
На фото. Алексей Караковский и Елена Смиренникова, 2013, Вологда. Максим Никитин и Алексей Караковский, 1997. Роман Дёмин и Алексей Караковский, 2013. Арина Филипенкова и Вика Сушко, 2013, Вологда. Алексей Караковский и Алексей Старчихин, 2013, Вологда.
Comments are closed