Герои панк-рока по средам, ч.93: Хэ Юн (Китай)

Как и в других странах, не допускавших у населения иной точки зрения, кроме правильной, панк-рок в Китае родился и зрел в подполье — разве что в Гонконге цвели буйным цветом кавер-коллективы, исполнявшие стандарты конца семидесятых и припанкованную попсу.

Первым панк-музыкантом, получившим популярность с авторским материалом, стал Хэ Юн, а первой китайской панк-песней стала его «Мусорная свалка», записанная в 1994 году. Появление этого хита спровоцировало двухлетний расцвет китайской протестной музыки, последствия которого ощущаются и сейчас. Однако для самого Хэ Юна этот хит стал единственным прорывом.

Хэ Юн родился 15 февраля 1969 года в Пекине в семье профессионального музыканта Хэ Юйшэна, игравшего на саньсяне — китайской трёхструнной лютне. Музыке Юн начал учиться с шестилетнего возраста, а в 1980 году снялся в детском фильме «Четыре маленьких друга». Школу музыкант закончить не смог — из-за «эмоционального переутомления». В пятнадцать лет Юн начал играть на гитаре и вскоре присоединился к группе «Mayday» (не путать с одноимённым тайваньским поп-коллективом). В 1989 году группа, ставшая заметной частью пекинского андеграунда, активно поддерживала студенческие протесты на площади Тяньаньмынь. Этим же событиям была посвящена песня Юна «Мусорная свалка» с истерическими клавишами, тяжёлым гитарным риффом и повторяющимися всю песню криками «Есть ли надежда?». В других песнях одноимённого альбома поднимались такие темы, как материализм, экология, гендерные вопросы и сохранение культурного наследия. Песня «Bell and Drum Towers» — ностальгическое воспоминание о жизни в старом квартале Пекина — вошла в саундтрек фильма «Пекинские ублюдки» (1993).

Популярность Хэ Юна была замешана не только на политическом протесте, но и на скандальном бисексуальном образе («на самом деле, мой гнев — это любовь»). Смерть бас-гитариста «Tang Dynasty» Чжан Ю, одного из лучших друзей Хэ Юна, ужасно повлияла на него, Юн погрузился в депрессию и алкоголизм. В 1999 году он провёл три месяца во Франции и Нидерландах, играя и записывая музыку, но так ничего и не выпустил. В то же время Хэ Юн крайне агрессивно отзывался о поп-музыке, особенно гонконгской: «В Гонконге есть только развлечения, там нет музыки. Из «четырёх небесных королей» только Джеки Чжуна можно считать певцом, а все остальные — клоуны». В ответ Джеки Чжун, как говорят, ответил: «Музыканты с материка живут в пещере». После этого последовал конфликт с продюсерами, и большая сцена для Хэ Юна стала, по большому счёту, закрытой — что также не способствовало его душевному равновесию.

В 2002 году Хэ Юн попытался совершить самосожжение в своей квартире в Пекине, после чего был заключен в тюрьму и подвергся принудительному психиатрическому лечению. Впоследствии он вспоминал: «Я не знаю, как описать словами свою ситуацию в последние годы… Дело дошло до членовредительства, нанесённых самому себе увечий. Ещё в последние годы у меня что-то вроде небольшой амнезии, лечение делает мою память не очень хорошей. Это одна из многих вещей, которые можно почувствовать, возвращаясь из ада».

В следующий раз на сцене Хэ Юн появился в 2004 году — на концерте «Славная дорога китайского рока» возле гор Хелан в провинции Нинся. В сопровождении своего отца и группы он выступил рядом с ветеранами китайского рока. С тех пор о Хэ Юне ничего не слышно, хотя, вполне возможно, что он до сих пор выступает в маленьких клубах Пекина и Гонконга, не привлекая к себе большого внимания.

{youtube}93xobgXBZKw{/youtube}